Кровь все не останавливалась. Лестрейд машинально пососал ранку на пальце и ощутил неприятный металлический привкус во рту. По-другому и быть не могло. Весь его стол был завален бумажками и толстыми папками. Старые раскрытые дела. Старые нераскрытые дела. Относительно новые уже раскрытые дела. Новые пока еще не раскрытые дела. И это было еще не все.
Лестрейд откинулся на спинку кресла и с хмурым видом оглядел свои будущие перспективы. Коробки возвышались над полом одна на другой, словно башни странного и уродливого замка.
Ему нужно будет очень много кофе.
Он вновь вернулся к созерцанию своего многострадального пальца. Хоть с одной проблемой сегодня инспектор должен был разобраться. И пускай это будет палец. Лестрейд выдвинул нижний ящик стола, вытащил оттуда единственный оставшийся пластырь и снял с него защитную оболочку. 
Все началось с того, что он собирался подписать документы об освобождение Джона Уотсона (взять на заметку для будущих подколок, второе имя доктора - Хэмиш). Улик было недостаточно, и даже у Андерсона, который любил совать свой длинный нос всюду, не возникло никаких возражений. Впрочем, его  никто не спрашивал. Он высказывал свое мнение вне зависимости от того хотят ли его услышать окружающие или нет.
Не успел Лестрейд отдать соответствующие распоряжения, как на его столе раздался пронзительный телефонный звонок.
- Детектив инспектор Лестрейд, загляните ко мне на пару слов, - растягивая каждое слово, попросил, или точнее сказать, приказал, суперинтендант. В его интонациях сквозило откровенное презрение. Он даже не пытался скрыть, что считает всех своих подчиненных клиническими идиотами, неспособными ни на что, кроме как есть пончики в рабочее время и пачкать важные документы жирными отпечатками. И это было забавно, с учетом что сам суперинтендант не отличался особым умом или сообразительностью. Все это ему заменяла табличка на двери его кабинета, да раздутое до пределов нашей галактики самомнение.
Но Лестрейд, несмотря на это, всегда нервничал в его присутствии.  И приглашение казалось плохим знаком.
Даже тогда, когда суперинтендант присваивал ему новое звание или объявлял благодарность, он умудрялся подобрать слова так, что в итоге оказывалось, что это повышение вовсе не заслуга Грегори, а милость высшего руководства. И после этого Лестрейд всем ему должен быть обязан.
«Зарплата? Ну что вы, это же такие мелочи. Я как-нибудь обойдусь». «Работать по двадцать часов в сутки? Нет проблем. Мой брак все равно уже на грани развода». «Помыть вашу машину, суперинтендант?» «Хотите, я буду выгуливать вашу собачку?»
«К тебе или ко мне или может прямо здесь?» - подсказывал не вовремя срабатывающий черный юмор.
Инспектор чувствовал себя грязным… 
- Присаживайтесь, Лестрейд, - суперинтендант указал на стул напротив - это был еще один из способов подавления воли и разума собеседника. Стул, по сравнению с креслом самого начальника, был маленьким и неудобным. В нем каждый мог почувствовать себя учеником перед директором в ожидании порки.
Грег сел и ссутулился, внимательно посмотрел на суперинтенданта, предоставив тому возможность начать первым разговор.
- Как продвигается новое дело? – суперинтендант скрепил руки в замок перед с собой.
- Джон Уотсон… - начал Лестрейд.
- Арестован, да, я знаю. Вы нашли доказательства его вины, Грегори? – он так произнес его имя, что даже Лейстрейду оно показалось ужасным и чужим. Грегори… Словно не имя, а тягучая, ломкая и липкая карамель. Это что-то новое. Откуда этот заискивающий тон?
Лестрейд даже растерялся на долю секунды.
- Прямых улик нет, только косвенные. У нас нет никаких оснований…
- Так найдите их, Лестрейд, - поддавшись вперед, воскликнул суперинтендант.
Инспектор удивленно изогнул брови.
- Сэр, доктор Ватсон не мог совершить этого преступления. Я полагаю, что он просто оказался не в том месте и не в то время, - твердо произнес Грег, и уже не так уверенно добавил, - возможно, его подставили.
- Вы полагаете?.. Полагаете! – губы суперинтенданта вытянулись в тонкую безрадостную линию, стекла его очков недобро блеснули. - Джон Уотсон останется за решеткой до тех пор, пока я не подпишу документы о его освобождение. А вы продолжите искать улики, вам понятно?
- Понятно, сэр, - тихо ответил Лестрейд, хотя это было не так. Суперинтендант сошел с ума? Не иначе. Он всерьез предлагает ему подделать улики? Пойти против закона и, черт побери, против всех моральных и этических принципов?
В голове крутилось множество вариантов развития этого диалога. В одном из них все заканчивалось тем, что инспектор отрабатывал на суперинтенданте все известные ему приемы ближнего боя. Но здесь и сейчас, Лестрейд лишь покорно сложил руки на коленях и потупил взор.
Суперинтендант говорил что-то еще, но инспектор слушал в пол-уха. И только одна фраза заставила его вновь напряженно выпрямиться и с яростью взглянуть на босса.
- От этого зависит ваш карьерный рост, детектив инспектор. Надеюсь, вы приложите все усилия, чтобы все прошло гладко.
Лестрейд помрачнел. Новая должность за предательство всего, во что он верил все эти годы? Серьезно?
- При всем уважении, сэр, но мне не нужно такое повышение. Я буду выполнять свою работу так, как должен.
Суперинтендант смерил его суровым взглядом, в котором читалось: «Лестрейд, вы идиот».
- В таком случае, мне придется передать это дело кому-нибудь из ваших коллег. Диммоку или Грегсону. Кому-то, кто сможет с ним справиться. А для вас у меня тоже найдется работа. Захватывающая, надо сказать.
Грегори совсем не понравился его тон.
- Можете быть свободны, - произнес суперинтендант, уставившись в экран ноутбука.
Лестрейд кивнул и поднялся с места.
- И еще. Я знаю о вашей дружбе с этим… Шерлоком Холмсом, - босс поднял на него взгляд. В других обстоятельствах Грегори бы усмехнулся. «Дружба с Шерлоком Холмсом»? О, это вряд ли. Во всяком случае, не со стороны самого Шерлока Холмса. – Ему не стоит ничего знать об этой нашей беседе. Надеюсь, вы понимаете, - если бы суперинтендант хотя бы раз встретился с Шерлоком, он бы знал, что  тот и без слов может выяснить правду. - Подумайте еще раз, Лестрейд. Я могу дать вам второй шанс, но третьего не будет.
Больше он ничего не сказал.
Лестрейд вернулся в свой кабинет, а через двадцать минут констебли притащили ему эти коробки.
- Суперинтенданту нужен сводный отчет.
Фраза «это не моя работа» застряла где-то в горле.
И вот он порезал палец, изучая кипы дел, просматривая фотографии с мест преступлений. Действительно захватывающее занятие. То ли еще будет…
И день уже не мог стать хуже, но тут в кабинете появилась Донован с сообщением, что Фергас, этот несносный мальчишка, опять что-то натворил. А потом ворвался Шерлок с доказательствами невиновности своего друга.
Грегори обреченно подпер голову рукой.
Лестрейд молча выслушал его, разглядывая улики и мрачнее все больше. В очередной раз он поражался работе своих криминалистов. Куда они смотрят на месте преступления? Это ведь все так очевидно.
- Ах да, как я мог забыть, такое ведь встречается сплошь и рядом, не так ли?
Грегори даже в глаза Шерлоку смотреть было стыдно.
- Это ничего не доказывает, - выдавил из себя инспектор, представляя, что сейчас начнется. Он даже не думал спасать свою шкуру. Суперинтендант был еще тем кретином, но ему бы никогда в голову не пришла мысль подставлять невиновного человека. Тем более, он совсем не знал Джона Уотсона. Нет, за ним стоял кто-то еще. Кто-то значительно опаснее. И Джон вряд ли был главное целью этого человека. Шерлок – другое дело. Но чтобы не сказал инспектор, Холмс не оставит это дело. Тот, кто все это затеял, видимо, совсем не знал Шерлока. Или хотел  заманить его в ловушку. И что делать Грегори? Сказать правду и, возможно, потерять работу, или соврать? И в том и другом случае, он вряд ли поможет Холмсу, если тому действительно грозит опасность.
Жалюзи вновь стукнули об распахнувшуюся дверь, когда на пороге возник Пол Ричардсон, придерживающий Фергаса за плечо.
На секунду Лестрейд даже обрадовался появлению Пола в кабинете. Можно было хоть ненадолго отложить тяжелый разговор, но когда стало ясно, на чем на этот раз поймали мальчишку, Грегори метнул быстрый взгляд на Шерлока. Конечно же, он прекрасно знал, что такое «диэтиламид d-лизергиновой кислоты». Дело было в другом. Он уже пытался вытащить одного наркомана, помочь тому справиться с зависимостью, и не хотел повторения.
Лестрейд глубоко вздохнул, подавляя первую реакцию – вскочить и с силой встряхнуть парня, проверить остались ли у него еще мозги. А если остались, узнать, где они были раньше? 
Этот разговор не требовал публики. Он успеет выяснить все чуть позже.
Грегори поднялся со своего места и окинул Пола и Фергаса разгневанным взглядом.
- Ты не видишь, что я занят? Уведи мальчишку отсюда немедленно, я поговорю с ним, когда освобожусь!

Отредактировано Gregory Lestrade (Feb 20 2012 18:54:00)

Изучающий, тусклый взгляд мгновение бегал по документам, лежащим на столе Лестрада, прежде чем Фергас снова решился поднять его на инспектора... - "Ой, пожалуйста..." - Он отвел взгляд в сторону, надеясь, что Грегори, хотя бы, не решится сожрать его прямо так, на месте и без закуски...
Почему? А вы бы видели этот взгляд!!! Нет-нет-нет, дело не в злости, злость - это дело поправимое, а вот злость вызванная приступом разочарования (а именно это увидел Фергас) - штука очень страшная, и, как обычно бывает, может привести к ряду не самых благоприятных последствий.
Возможно, все выглядело бы не так ужасно, не будь в кабинете Холмса. Но этот тип оказался здесь и сейчас как нельзя не кстати, и с этим уже ничего не поделаешь...
Собственное имя звучало как мелкие удары кнута где-то между лопатками - омерзительно и больно, хоть и было произнесено сравнительно спокойным тоном... Складывалось ощущение, что Холмс произносит их, пытаясь разобраться, куда и как правильно поставить ударение, дабы смочь манипулировать оказываемым значением.
- ...давно вы знакомы?
- Вполне... - отозвался Фергас хрипловатым голосом, которым обычно говорят дети, когда уже и не злятся так бесстрашно, но еще и не плачут.
- Ты не видишь, что я занят? Уведи мальчишку отсюда немедленно, я поговорю с ним, когда освобожусь! - Бенедикт повел бровью, с он был более, чем уверен, что разговор будет протекать, на этот раз, с брызгами слюны и проверками стола на прочность. - "Только бы он себе руки не сломал, а то я буду чувствовать себя виноватым." - Вот вечно он не вовремя, глупый неуместный сарказм. Саттенберг и так чувствовал себя виноватым, более того, он уже с минуту боролся с резью в глазах.
- Да, сэр. - Ричардсон, привычно ухмыляясь, снова схватил мальца за локоть, и дернул было в сторону выхода, дабы вытолкать Саттенберга в комнату для допросов, например, и запереть там, временно, но резко обернулся, когда голос подал Холмс. Вопрос "А кто Вы такой, черт побери?" застрял у него в горле - если человек смел на равных разговаривать с Лестрадом, то, очевидно, он имел для инспектора определенное значение, а значит это не тот тип, на котором Ричардсон мог проверять свои полномочия и командный тон.
Фергас нахмурился, немного запоздало расслышав последнюю часть фразы Шерлока.  - "Улик недостаточно?!" - Он резко дернулся, вырываясь из рук Пола, и не обращая внимания на его возмущенное "Эй!" в полтора шага оказался рядом со столом Грегори...
- Чего?! - О обернулся на Холмса, вопросительно поднявшего брови, и, пробежав по его лицу изучающим взглядом, снова обернулся на Лестрада... - Улик не достаточно? Вы это о Джоне, что ли?! -
- О каком Джоне? - Пол сделал шаг вперед и Фергас, не желая разбираться в продолжении или объяснят Ричардсону, куда тому стоит катиться, что было сил топнул пяткой по пальцам ног констебля.
- Не твое дело, - Бросил он Полу, после чего снова повернулся к инспектору. -  Да вы что, серьезно?! - Раздался звонкий щелчок, здоровая пятерня Ричардстона крепко прижгла затылок пацана.
Зашипев, Фергас подался вперед, и, развернувшись со всей силы пнул полисмена в верхнюю часть голени.
- Иди к черту, ПолДАБлин!!! - Другой подзатыльник заставил Фергаса крутануться вокруг своей оси, обиженно поглядывая на Холмса и Лестрада, будучи не в состоянии понять, кто это был.
- Ах ты гаденыш... - Улыбаясь сквозь зубы и шипя, Ричардсон уже было заграбастал Саттенберга за загривок, и, Бог знает, что там было бы дальше, но в спасение бурундуков вовремя вмешался Холмс.
Пошатнувшись от столь резкой смены траектории движения, в тот момент, когда его перехватил детектив, Фергас обиженно замахнулся на второй пинок, но тот лишь разрезал воздух, так и не долетев до цели, в виде ног Ричардсона...
- Иди ты! - Он несколько раз попрыгал на одной ноге, дабы снова поймать равновесие и встать поближе к Холмсу, придерживающему его за правый локоть, - Сними с меня наручники!
- Обойдешься, Фергас. - Пол недовольно поджимал губы. - Ты - вор, Саттенберг, и твое место в тюрьме, в кандалах!
Вряд ли Ричардсон говорил это со всей честностью и от души, но его слова задели мальчишку еще хлеще, чем перспектива оказаться там, где Пол упомянул. Поджав губы, Фергас, со вставшими слезами на глазах перевел взгляд со стола Грегори, на который смотрел лишь потому, что боялся посмотреть на его владельца, на Ричардсона, и, с чувством, на которое только был способен, буквально выплюнул:
- В отличии от таких уродов, как Вы, мистер Ричардсон, я ворую из соображений помощи людям, которые меня окружают, а Вы лишь и можете что выставлять напоказ свою грудь и облизывать петли для погонов лейтенанта, которых Вам никогда не дождаться. - Не дожидаясь ответа, он вырвался из рук Шерлока, и сделав шаг навстречу к Лестраду, который подступал к мальчишке с весьма недвусмысленным взглядом, в котором читалось явное намерение выкинуть Саттенберга из кабинета, а лучше - из окна, процедил сквозь зубы. - Улик не может быть недостаточно. Если мистер Холмс еще тебе не сказал, я буду свидетельствовать о невиновности Уотсона на суде, прошу принять это во внимание. Я был в ту ночь там... Что бы вы тут, в Ярде, не думали, это был не Джон.

- "А все могло бы быть так мило..." - Пронеслась мысль в голове Саттенберга, как только дверь за Полом закрылась куда громче, чем следовало бы. Сержант покинул кабинет не сказав ни слова, однако с его выражением лица этого и не требовалось - все было понятно и так.
Впрочем, это молчание, так же, означало и то, что при следующей встрече, сколь далекой или близкой она бы ни была, их ждет либо тяжелый разговор, либо грандиозная ругань. Хотя, вероятнее, и Фергас был практически уверен в этом, эти два составляющих станут неотъемлемой частью друг-друга в одном месте и в одно время.
Фергас перевел беглый взгляд на Холмса, снова опустившегося в кресло, и воспринял этот знак как "невмешательство" в дальнейший диалог.
– Саттенберг, ты в своем уме? - Брови юноши, было, удивленно взметнулись вверх, и он даже хотел было улыбнуться, но остаток фразы инспектора убил это желание в зародыше.
Мальчишка, какое-то время, смотрел на Грега ледяным взглядом, словно бы надеялся приморозить его язык к небам. Внутри Бенедикта шла тяжелая борьба между воспитанием и эмоциями. Одно побуждало выдохнуть, и по-человечески разъяснить Лестраду, что такие дешевые трюки, как манипулирование по средствам знания законов, с ним не проходят, с другой стороны, руки чесались просто врезать ему по физиономии. И Фергас был даже уверен, что второй вариант эффективнее, вот только на любого рода помощь от инспектора можно было бы наложить вето. Да и, как бы там ни было, Саттенберг к нему слишком привязался, чтобы послать все к черту именно в такой ситуации, но...
Он резко дернул руки, едва щелкнул замок в наручниках, отошел на пару шагов в сторону, не позволяя Грегори, если у него появилась такая мысль, к нему прикоснуться... Ни к нему, ни к наручникам.
- Ты ведешь это дело, идиот. - Как бы Фергас не боролся с собой, фильтровать то, что сваливалось ему на язык у мальчишки не получалось. - Помочь ты можешь, просто не хочешь.
Он все еще стоял спиной к обоим мужчинам, а взгляд его буравил магнитную доску, на которой когда-то (явно не меньше двух дней назад) был написан\нарисован ударный план действий по какому-то делу, о котором юноше не было известно ничего.
- "Бело-зеленые полоски... Какой идиот придумывал этот дизайн?" - Фергас едва не сплюнул на пол, - "Он отвратителен." - Саттенберг не слушал, что говорят за его спиной. По-правде сказать, он даже и не слышал, был ли там вообще разговор... Все его мысли были сконцентрированы внутри себя, в попытках потушить разбушевавшийся пожар...
Он закрыл лаза и с силой потер ладонями лицо... не помогало. Что наболело сильнее? Одиночество? Голод? Или несправедливость? Мерзкое чувство, что его ни одна тварь на белом свете не воспринимает всерьез?
От злости за глаза навернулись слезы, а сила, с которой он сжимал челюсти, в любой момент могла заставить треснуть зубы...
- Беспризорник... - Наконец выдохнул он, чувствуя, как собственные губы растягиваются в истерической усмешке... - Отброс общества. Ничтожество... - Он приподнял голову так, чтобы его взгляд смог прицепиться к стоявшему на шкафе цветку. - Какие же вы все уроды... - Фергас старался контролировать дрожь в голосе, но получалось через задницу. - Если бы ваши люди нормально работали,.. - Он крепко сжал губы, - Если бы ваши люди не были бы такими продажными мразями, .... - в горле предательски сворачивался ком. - Если бы вы выполняли свой долг, я бы и не стал беспризорником. - В доли секунды он сорвал с правого запястья браслет наручников (кажется, разодрав при этом кожу), и развернувшись на пятках швырнул их Грегори в голову.
Повезло. Промахнулся. Нервы.
  - Я знаю, кто я такой, Лестрад!!! - Последние нотки сдержанности иссякли. - И я знаю свои права!!! И я знаю ваши права, и обязанности ваши тоже знаю! И видимо, знаю значительно лучше, чем ты сам!!! - Фергас орал так, что гул за дверью стих. - Я такой же гражданин, как и ты, и все в этом проклятом здании!! Я пойду на суд, понял меня?! И я буду давать показания, а ты обеспечишь мне это! - Он ткнул пальцем в инспектора. - А поверят мне или нет, решать не тебе, ты понял?! И не смей мне угрожать!!! - С такой силой, что рука его тряслась, Саттенберг грохнул по столу кулаком. - Ты мне не отец, Лестрад!!! - Он покачал головой, снова поджимая губы. - И ты не знаешь обо мне ничего!!!

Отредактировано Fearghas Sattenberg (Feb 25 2012 19:20:44)

Головная боль ему обеспечена. Он уже чувствовал ее первые признаки: давящую пульсирующую боль в висках и тяжесть в голове.
Конечно же, он знал, что его слова заденут Фергаса. Как бы мальчик не пытался казаться старше своих лет, какой бы грандиозный жизненный опыт у него не был накоплен за его еще совсем короткую жизнь, он всего лишь ребенок. Двенадцатилетний Маугли из каменных джунглях. Эмоциональный и одинокий. Никому не доверяющий, и не желающий  принимать  чужую помощь.
Лестрейд пытался хоть как-то облегчить его жизнь, просто потому, что ему было жалко парня. Если бы тот рос в других условиях, из него мог бы выйти толк. А какое будущее может быть у беспризорника? Смерть в грязной подворотне от голода, холода, от рук какого-нибудь психопата, алкоголя или наркотиков?
Кстати, куда подевался пакетик с ЛСД?
Лестрейд опустился в кресло и бросил на Шерлока хмурый взгляд, ни секунды не сомневаясь, кто мог присвоить наркотик. Но требовать, вернуть украденное, было бесполезной тратой времени и нервов. Улики, оседающие в карманах Холмса, больше никогда не всплывали на свет Божий. А отвечал за это всегда детектив-инспектор.
Когда-нибудь, его уволят из Скотланд-Ярда с позором и без сохранения пенсии… И его собственной участи не позавидуешь.
Но сейчас Грегу было не до этого. Мальчишка вошел в раж:
- Ты ведешь это дело, идиот. Помочь ты можешь, просто не хочешь.
Лестрейд молча слушал оскорбления в свой адрес, не пытаясь перебить Фергаса, чтобы сказать что-либо в свое оправдание, или попросту заставить замолчать. Тебе нужно выговориться. Что ж, валяй. Мне не привыкать. Эти стены и не такое слышали.
- Если бы ваши люди нормально работали… Если бы ваши люди не были бы такими продажными мразями... Если бы вы выполняли свой долг, я бы и не стал беспризорником.
А вот это обвинение было уже гораздо более болезненным, и Грегори не мог его опровергнуть. Информация по делу о гибели родителей Саттенберга была закрытой, и инспектор с его уровнем допуска не мог получить к ней доступ.
Если уж суперинтендант предлагал ему подделать улики, то почему он же не мог вот также приказать какому-нибудь другому инспектору прикрыть глаза на факт убийства.
Лестрейд, сохранив маску полного спокойствия на лице, схватился за шариковую ручку, как за спасательный круг, и принялся нервно крутить ее в своих пальцах.
А дальше события разворачивались еще стремительнее. В нескольких сантиметрах от головы инспектора пролетели наручники и шумно врезались в стекло позади него, едва не разбив окно, а Фергас начал нести полную ахинею насчет своих прав и свобод. Похоже, по его мнению, только полицейские могли быть продажными, а судьи, присяжные, прокуроры и адвокаты были чисты и невинны.
Лицо мальчика покраснело от растрачиваемых на гневную тираду усилий, руки тряслись, а в глазах стояли слезы, но Лестрейд ничего не мог с этим поделать.
Когда кулак Фергаса с неистовой силой опустился на гладкую поверхность стола, в завершение пламенной речи Грег вздохнул и вновь поднялся на ноги, направляясь к кулеру. Так что последние резкие фразы оказались обращены к его напряженно прямой спине.
Наполнив стакан водой, Лестрейд развернулся.
- Все сказал? – поинтересовался он спокойным с металлическим оттенком голосом.
Инспектор поставил стаканчик перед мальчиком на стол, готовясь к тому, что вся вода скоро окажется у него на лице. Но тут заговорил Шерлок, и Грегори удивленно взглянул на него.
С Майкрофтом Холмсом Лестрейд до сей поры встречался всего несколько раз, и каждый раз при не самых приятных обстоятельствах. Брат Шерлока на первый взгляд казался человеком властным и очень выдержанным. Грегори мало, что знал о нем, как, впрочем, и о Шерлоке. Оба брата не отличались открытостью и доброжелательностью. Но все-таки кое-что Лестрейду удалось выяснить. Например то, что Холмс-старший занимает не последнее место в Британском правительстве, и этого было вполне достаточно, чтобы относиться к нему с уважением и держаться от него на почтительном расстоянии.
- Дело Джона передадут другому более сговорчивому инспектору в ближайшее время, - добавил Грег. Больше не было смысла скрывать правду. Раз это все дело рук брата Шерлока, то пусть он сам с ним разбирается.

Отредактировано Gregory Lestrade (Mar 3 2012 04:06:40)

- Все сказал?! - Саттенберг лишь фыркнул в ответ, пронзительно взглянув на стаканчик с водой. Вероятно, если бы взгляд человека имел какую-то температуру, Фергас бы с легкостью прожег эти пластиковые стенки.
Он то сжимал, то разжимал кулаки, отчаянно пытаясь унять дрожь в руках. Все ли он сказал?! О, нееет...
Фергас поднял взгляд на Грега, в душе надеясь, что тот просто врежет ему по физиономии... Пожалуй, мальчишка даже сказал бы "спасибо". Сопроводив взглядом все тот же стаканчик с водой, Фергас резко поднял глаза на Шерлока, и едва не разинул рот.
- "Майкрофт?! Но причем тут Ма..." - Если бы его все еще не раздирало жгучее чувство ненависти, не позволявшее даже нормально дышать, Саттенберг бы точно закатил глаза и хлопнул бы себя по лбу. Ведь это так очевидно!
Кто еще мог бы контролировать такой абсурд? Кто может заставить весь Ярд вести себя столь нелогично? Настолько нелогично, что они сами краснеют от того бреда, который приходится говорить? У кого достаточно власти?
- Айотпусти!!!!! - Мальчишка крепко вцепился в руку Шерлока, и после краткосрочной борьбы за собственное ухо, послушно пошел, а точнее даже побежал на мысках за Холмсом, всерьез опасаясь остаться без ушной раковины.
Он пару раз запнулся о собственные ноги, едва не оторвал ухо сам себе, и если бы Шерлок не догадался придерживать его еще и за локоть - точно пропахал бы носом по земле. - Отпусти меня! - Прошипел мальчишка себе под нос, чувствуя на себе и конвоире косые взгляды и ухмылки. Если он правильно успел идентифицировать личность, то лицо Доннован вообще выражало такую смесь эмоций, описать которую культурным английским языком совершенно невозможно.
Влетев в туалет и едва не шмякнувшись на пол, мальчишка резко развернулся, и, не будь у него опасений, что следом идет Грегори (а судя по бедной ручке, из которой Лестрад сделал некий маятник собственных нервов, терпения у того оставалось не слишком много), и, как следствие, не переживай (на полном серьезе), Фергас за свою пятую точку, он бы, непременно, набросился бы на Холмса с кулаками.
- Совсем сдурел?! - Воскликнул он, поражаясь спокойствию и небрежности, с которой Шерлок заглядывал под первую из дверей туалета. - Я тебе помогаю! Я готов в тюрьму сесть ради твоего Джона, и это твое "спасибо"?!! - Нужно было видеть возмущенный вид мальчишки. Могло показаться, что он никогда в жизни не сталкивался с такого рода несправедливостью.
- Ты понимаешь, что из-за тебя Лестрейда могут уволить?! - Фергас возмущенно свел брови, глядя на Шерлока как на психически не здорового человека. - Как-то тебя это не особо волновало, когда ты спер ЛСД! Да отпуссссти-ты-меняяя!!! - Мальчишка с силой дернулся из рук Холмса, но тот, вместо того, чтобы предоставить оборванцу свободу, несколько раз встряхнул его с такой силой, что Фергас совершенно опешил, схватившись за рукава Холмсовского пальто, как за травинку на отвесном обрыве.
Как бы не омерзительно было признаваться в этом себе самому, но Шерлок говорил сущую правду, и, пускай мальчишка сохранял вид крайне возмущенный и безмерно оскорбленный проявленным к нему отношением, внутри все вскипало от жгучей ненависти к самому себе, а спазмы в теле выдавали порывы желания, непременно треснув по физиономии к Холмсу, побежать искать защиты у Грегори... Потому что, как ни поверни, каждое отдельное слово, сказанное Шерлоком, было правдой. И самое отвратительное, что Саттенберг сгорал от стыда, по той же причине. - Ты делаешь мне больно! - Наконец пробормотал он более или менее спокойным тоном, и с чувством потер собственные плечи, когда хватка Шерлока разомкнулась. Одно точно - с синяками он теперь форсить будет пару недель, не меньше.
- Не можешь ты помочь, - выдохнул, в конце-концов, малец. - Это было слишком давно, чтобы ты смог поднять какие-то документы. Они уже давно уни... - Он все же закатил глаза. Действительно! Зачем такому человеку как Холмс его слушать? Ведь Шерлок всегда знает все лучше всех... Или думает, что знает. - "Какой же ты, все-таки, напыщенный индюк!"
Недовольно что-то пробурчав, Фергас старался идти по правый бок от Холмса, дабы не привлекать к себе лишних взглядов, и очередной раз едва не высказался в очень грубой форме, стоило им поравняться с дверью в кабинет инспектора. Поверьте, не самое приятное ощущение влетать в какое-бы то ни было помещение весьма спешно и против собственной воли.
Бросив на захлопнувшуюся за ним дверь хмурый взгляд, мальчишка опустил подбородок, глядя себе под ноги, и по-началу не решаясь ни посмотреть на Лестрада, ни заговорить, ни подойти к столу. Больше всего на свете Саттенберг не любил, когда, раньше, в качестве наказания, отец лишь хмуро смотрел на него, и не говорил ничего. Во-первых, Фергасу, обычно, и без того стыдно за свои поступки, а такое поведение лишь усиливает ощущение собственной ничтожности, во-вторых, он не знает, чего ожидать в следующий момент (а один раз случилось так, что Эдвард потащил пацана под ледяной душ, и не выпускал, пока жена не пригрозила проломить горе-отцу череп), и в третьих, вероятно, в худших, обычно мальчишка додумывал себе слишком много "лишней" вины, к которой не был причастен ни коим образом.
Сколько продолжалась пауза? Минуту? Больше? Может минут пятнадцать? Бенедикт как-то не соизволил посмотреть на часы, когда только "вошел". Медленно первая волна стыда и злости разомкнула свои пальцы, до того бездушно сжимавшие шею, и юнец смог, наконец, заставить себя поднять голову.
Лестрад, как и минуты назад, сидел в кресле, и сложив руки перед губами в замок, смотрел, казалось, в никуда.
Мальчишка отвел взгляд - ему было слишком стыдно просто находиться тут, не говоря уж о том, чтобы делать что-то еще.
Поборов резкий приступ паники, и жгучее желание трусливо убежать, он, несколько раз нервно потерев руки о ткань брюк, сделал неуверенные шаги к креслу, в котором до того сидел Холмс, и не поднимая на Лестрада взгляда, опустился в него.
Внимание тот час приковал неопознанный объект, лежащий под столом, почти под ногами у всех посетителей. Нагнувшись вперед, пацан поднял с пола листок бумаги, на котором, к собственному удивлению, обнаружил детский рисунок, выполненный карандашами, и судя по стилю, двумя разными детьми,.. однако рисунок имел вполне законченный смысл, так что Саттенберг, как он надеялся, достаточно быстро определил, чьих это рук дело, и в целом, кому предназначалось.
Все так же, стараясь не смотреть на инспектора, мальчишка положил листок с поздравлениями, на котором дочери Грегори так старательно отражали свои пожелания на день рождения отцу (из чего следовало, что рисунок в кабинете уже давно), на стол перед Лестрадом, после чего откинулся на спинку кресла, и на какое-то время снова замер.
- Хотите меня ударить? - Этот вопрос сорвался с губ Фергаса неожиданно даже для него самого, но пожалуй, он наиболее емко отражал все то, что мог бы сказать юноша, не прибегая к зачитыванию собственных проступков.
Он чуть помедлил, и, медленно, словно боясь свернуть шею, поднял взгляд на Лестрада... - ... Мне хочется ударить Вас... - Ему с огромным трудом удавалось заставлять себя не отводить взгляда от глаз детектива,.. - И Шерлока тоже... - Он поджал губы, кусая их изнутри.  - То... то, что я сказал.. Я... кхм. - Снова умолкнув на некоторое время, мальчишка нервно сжимал подлокотники кресла, то и дело ковыряя шов правого когтями. - Я сказал правду, но... Но не о... но не о тебе. - Вновь одернув себя в последний момент, Бэн приковал взгляд куда-то за Лестрада, надеясь облегчить себе, таким образом, "игру в гляделки". - Я не считаю тебя идиотом... И безотстветственным. И продажным... Я просто... - Он, наконец, взмахнул руками, в порыве чувств, выражающих разочарование в себе самом, и оторвав, на мгновение взгляд, снова адресовал его Грегу. - Я сказал лишнее, и не подумав. Прости меня, пожалуйста.

Отредактировано Fearghas Sattenberg (Mar 4 2012 19:07:06)

Выделения сделаю, как домой приеду

 - Конечно хочешь, Грег! - Мысленно возразил подросток, вместо ответа лишь коротко улыбнувшись своим ботинкам. Сложно не хотеть выбить из него дух после случившегося, и Фергас это хорошо понимал. Его отец, его собственный отец, окажись он на месте Лестрада (что, к счастью и безопасности для задницы, уже никак не возможно), не поленился бы устроить сыну такую взбучку за этот чертов ЛСД, что все истории с гонениями евреев бы позавидовали... А потом еще б и рот с мылом промыл, дабы отпрыск выражения выбирать учился. 
Тем не менее, перед ним был не отец, и даже не человек, близкий оному по темпераменту, а потому мальчишка просто предпочел тихо радоваться тому, что, как минимум, никто не будет сдирать с него шкуру... По крайней мере не сегодня. Согласитесь, что это должно мотивировать к радостному расположению духа и испытыванию глубокого чувства благодарности? В принципе, так и было. 
Фергас коротко окинул Грегори взглядом и тот час снова поник: бить не будут, но к выносу мозга Лестрад, несомненно, готовится. 
По крайней мере суровое выражение лица инспектора наталкивало мальчишку именно на такие выводы. 
 - "Ну и что мне ему сказать? Правду?! Тогда из меня точно бифштекст сделают... А из Шерлока - десерт." -  он, на мгновение, вытянул губы в трубочку, как делал неизменно каждый раз, когда собирался придумать какую-нибудь удивительную и невероятную ложь. ... Вот только в голову ничего не лезло. - " Что это может быть? Научный эксперимент? Помощь другу на последней стадии СПИДа?" - Для проверки своих мыслей мальчишка задумчиво осмотрел Лестрада, как раз в тот момент, когда мужчина обратил пристальное внимание на состояние плеча, наскоро затянутого Фергасом обрывками бинтов, видневшихся в образовавшуюся дырку на рукаве, а также на перетянутые лоскутками платка ладони. - "Нет, СПИД - точно не вариант." - несколько обреченно вздохнув, Саттенберг сопроводил инспектора взглядом, и придя к выводу, что сейчас не лучшее время для закатывания истерек "нехочунебуду!!!", покорно поднялся со стула, покидая кабинет с особой медлительностью, словно в надежде, что Грег передумает тащить его, хотя бы, к врачу. 
Потому как тот, если только он не конченый идиот, быстро поймет природу появления раны на плече, и тогда Шерлоку (хоть он и был не виноват, но у Фергаса были все основания предполагать, что детектив может придти к выводу, что это Холмс надоумил мальчугана лезть под пули) грозит, в лучшем случае, длииительный вынос мозга. Сначала Шерлоку, а потом и самому Фергасу. 
Тем не менее, жирный намек на тухлые обстоятельства Лестрадом был проигнорирован, и мальчишке оставалось лишь, понуро опустив голову, плестись за Грегом в сторону лифта, изредка бросая злобные взгляды на тех, кто отважится посмотреть на них. 
Единственным, кто решился приблизиться к ним, был Пол Ричардсон, с рядом глупых вопросов, на которые Бенедикт, опасаясь получить по шее, предпочел не обращать внимания. 
Больше дорогу до лифта, по крайней мере до лифта, никто ни коим образом, не преграждал. 
Когда железные двери, наконец, сомкнулись, оставив и Фергаса и Грегори вне досягаемости для взглядов остальных, Саттенберг, наконец, смог поднять голову и вдохнуть спокойно. 
Все-таки ему было стыдно за свое поведение... Нет, он, отнюдь, не сожалел о содеянном, но сложившаяся ситуация вызывала у него стыд: это не ему каждый день возвращаться в это место и терпеть на себе взгляды подчиненых. 
Вздохнув, Фергас поднял глаза на инспектора, и снова почувствовал резкий укол совести. Это он из-за него такой расстроенный? Или из-за Ричардсона? Или из-за Шерлока? А может из-за рисунка?
Облизав губы, Фергас аккуратно порскнул свою ладонь в ладонь инспектора, и, обхватив ее пальцами, несколько раз мягко пожал ее. 
 - Уверен, что ты очень хороший отец! - Фергас очень надеялся, что выбрал причину состояния Лестрада верно. Конфузов ему сегодня хватило с лихвой. - Если тебе плохо, может тебе поехать домой? - Он попытался улыбнуться. - Забери дочерей, свози их в кафе. М? - "Нет, точно злится..." - Стараясь не выдавать навалившегося расстройства, Фергас снова пожал руку инспектора, и, словно потеряв равновесие, разок толкнул его собой в бок. 

Отредактировано Fearghas Sattenberg (Mar 16 2012 00:58:23)

- "Какой еще перевод темы?! Господи, ты вообще о чем?!" - Саттенберг разочарованно закатил глаза, и собрался было убрать руку в карман, но Грег не позволил. Ладно, признаемся, самая большая ошибка - это позволить контролировать собственные движения кому-нибудь другому. Особенно, если ты находишься в таком состоянии, что с одной стороны, тебе просто хочется прислониться к материнскому лбу своим, и просто очень долго так сидеть, а с другой - хочется набить морду первому встречному ублюдку, и желательно, чтобы первый встречный ублюдок тоже не стоял как вкопанный.
Тем не менее, Фергас все же, для проверки, попытался пару раз высвободить собственную руку из хватки Лестрада. Получилось не лучше, чем если бы он пытался вытащить член из-под 10-тонного асфальтоукладчика. Прости, Господи, тех, кто верующий.
Саттенберг тихо выдохнул, предпочтя ничего не отвечать. Ему вдруг стало обидно, что ему просто не могут поверить, что называется, на слово. Ведь он же сказал, что этот треклятый наркотик ему нужен вовсе не для того, чтоб кайф словить.
- "Можно подумать, что мне деньги и здоровье тратить больше не на что, кроме как на наркотики... Неужели все и впрямь считают меня таким ничтожеством?" - Малец холодно посмотрел на ближайшего попавшегося человека, коим, видимо, оказался мед-брат, и как бы между прочим произнес, обращаясь, вроде, и к Лестраду, а вроде и ни к кому.
- Зря мы сюда пришли. - Он предпочел не объяснять своих выводов, потому как ему казалось очевидным, что Ричардсон, непременно, уже побежал требовать встречи с вышестоящим начальством и докладывать ему о случившемся инциденте,.. а зная Пола, не сложно было предположить, что он уже сейчас своего добился, и стоит, ждет свое очереди, то и дело теребя фуражку и потирая взмокшие волосы. - "Честь и долг, совесть, и никаких мозгов - типичный глупец, выросший на сказках о бравых полицейских и мифах о их доблести, совершенно не разбирающийся в современном мире."
Мальчишка поднял глаза, переводя взгляд на женщину перед собой. - "31, не замужем, детей нет. Разведена, мужа посадили за неоднократные взломы. Служила в войсках, врач. Демобилизована по собственному желанию. Вероятно - беременность." - Ему казалось, что все то, что видел он, было столь же очевидно для всех остальных, а потому даже не попытался задуматься над правдивостью тех выводов, что он сделал. - "Аборт? Выкидыш? Или не выжил?" - Саттенберг нахмурился, кинув взгляд на просиявшего Лестрада, и едва не закатил глаза... А он то уже надеяться начал, что у инспектора нету интрижек на стороне. Было крайне обидно разочароваться и в этом.
Он наблюдал за семьей Грегори уже больше двух месяцев... Вернее, он наблюдал за его женой и дочерьми. Можете назвать это манией, можете идиотизмом, можете пароноей, но в некоторой степени, было и то, и другое, и третье. А на самом деле, мальчишка тупо привязался к Лестраду, и может быть, где-то, глубоко в душе, мечтал, что тот, когда-нибудь, позовет его "поужинать", не в кафе напротив Ярда, где была просто отвратительная паста, а домой.
Глупость, и Саттенберг это отлично понимал. Но меньше надежд от того питал не меньше. В конце-концов, все мы делаем глупые вещи.
- И кто же за тобой гнался?
Бенедикт поднял на женщину тяжелый, давящий взгляд, и сопроводил ее движения. Ему не хотелось, не то, чтобы отвечать. Ему не хотелось даже находиться рядом с ней. Было ли это падение иллюзий идеала, созданного собственным воображением? А может просто плохое настроение? Скорее, обыденное разочарование, в вещах, о которых мечтал слепо, не веря ни в какие доводы "против". Глупо...
Слишком много глупостей за последний час.
На кой черт он вообще позвонил Лестраду ночью? Кому какое дело до убийств, в современном-то мире? С тем же успехом можно было бы прибежать прямиком к Шерлоку, и поднять его с кровати.
Убийца-то точно подумала, что мальчишка побежит вызывать полицию, а значит бы сбежала, не уничтожив улик, в любом случае. Да и бежать до Бейкер-стрит было не так уж и далеко. Минут 20. Если бы выбился из сил  - пол часа. А обратно, вероятно, на такси. Как понял Фергас, Холмс-младший вовсе не тот человек, который любит носиться бегом через весь город, если есть возможность свободно домчаться до места назначения на такси.
Он даже не пошевелился, когда за Лестрадом захлопнулась дверь. Он был слишком зол, и слишком разочарован, чтобы снова смотреть на инспектора... Не говоря уж о том, чтобы говорить с ним.
Женщина, и вправду, была очень красивой. Не такой красивой, как фотомодели Армани, но все равно, в ней было что-то такое... какая-то мужественная женственность. Сила и власть с одной стороны, и нежность и теплота с другой.
Только Саттенбергу было наплевать.
Он продолжал стоять прямо, чуть ссутулив плечи, и опустив подбородок, глядя врачу прямо в глаза, и не моргая, словно бы его, как робота, поставили на паузу. Холодный пронзительный взгляд - то немногое, на что мальчишка был сейчас способен.
Неудивительно, что подобное не нашло признания и понимания у женщины, которая искренне излучала доброжелательность.
- Позволишь мне взглянуть на твое плечо? - Она плавно подняла брови, заглядывая в мальчишеские голубые глаза. Фергас не знал, что она чувствовала... Ему было наплевать. - Присядь, пожалуйста... И сними все выше пояса. - Она разогнулась, отходя к полке с инструментами, чтобы вернуться через минуту, в перчатках, подкатывая столик, на котором красовались шприц, иголки, несколько разных скальпелей, перевязочные средства, и ампулы.
Саттенберг даже не пошевелился, все так же сопровождая движения женщины одним лишь взглядом. Со стороны - безусловно, жуткая картина.
- Пожалуйста, присядь, и сними одежду. - Она попыталась улыбнуться, - Я не сделаю тебе ничего плохого, поверь мне. - Во взгляде Фергаса, кроме злости и разочарования, заскользило отвращение. Он не шелохнулся.
- Прошу, присядь... - Она поджала губы, и тот час забегала взглядом по лицу мальчишки, видимо обнаружив симптомы шока или приступа... - Эй, ты слышишь меня? - Она наклонилась поближе к его лицу, и аккуратно протянула вперед руку, с твердым намерением мягко прикоснуться к грязной щеке. - Фергас... - Кому-то может показаться, что мальчишка среагировал на свое имя... На самом деле, он дернулся не от этого. В последние секунды борьба эмоций внутри него была настолько высока, что глаза, на доли секунды, приобрели безумный, остекленевший вид. В секунду, он резко, и очень сильно взмахнул рукой, обивая мягко протянутую к нему руку, с такой силой, что меть он чуть выше, наверняка, мог бы сломать предплечье врачу.
Фергас не понял, вскрикнула ли она от боли, или от удивления. Звук сработал для него как сигнал светофора.
Резко сорвавшись с места, мальчишка выскочил в коридор. Рядом с кабинетом Лестрада не оказалось. Он был в другой стороне, слева, шел от входа, нес в руках пластиковую термо-коробку для еды. Пацан уже дернулся к его сторону, правда, с твердым намерением пройти мимо, как вдруг с другой стороны той же части коридора послышался шумный топот, и из-за угла вывернули несколько человек...
Низкий мужик, в сером костюме не по-размеру, огромными очками, и жидкими волосами, шел впереди, и завидев мальчишку, ткнул в него своим толстым, как сосиска, пальцем.
- Стой! - Фергас и не подумал. Остановившись, как вкопанный, через секунду он уже сорвался на бег. - Задержать!!! - Ему показалось, что это был не человеческий голос, а визг свиньи на бойне.
Секунда, и около десятка пар ног затопали быстро-быстро в направлении его преследования.
Саттенберг не оборачивался, не останавливался, и даже более того, надеялся, от какого-то омерзительного чувства обиды внутри, что Лестрад получит выговор не только за то, что собрался отпустить его, но и за то, что и сейчас эти мрази не получат его.
- За ним, Лестрад!!! - Мог слышать мальчишка за своей спиной, разгоняясь все быстрее. - Ловите его!!!
В чем Фергас никогда не был плох, так это в беге. Он летел с такой скоростью, что, либо от усилий, либо от самой скорости, ему начало закладывать уши. Бежал без оглядки, сбивая случайных встречных с ног, благо коридор позволял - ведь здание занимало почти целый квартал, и если он помнил правильно, в стороне, куда он направлялся, должен был быть пожарный выход на крышу...
- Да ловите же его!!! - Среди общих криков "стой" слышалось ему за своей спиной. Старые ботинки неприятно скользили по полу, причиняя крайнее неудобство - в любой момент, на мокрой плитке, или на растертой поверхности, он мог навернуться, и просто раскроить себе череп.
- Стой!!! - Он выжимал из себя все, на что был способен. Память подвела. В той стороне не было выхода на крышу.... Но там была приемная,.. там было окно. Точно было. Фергас помнил, как сидел возле него в прошлый раз. - Стрелять буду, стой!!! - Один из полицейских, самый резвый, видимо, все же выдохся. Он, сбрасывая скорость, потянулся в кобуру, резко вскидывая оружие и ловя мальчишку на мушку.... "[u]Все равно некуда ему бежать,..[/u." - Безусловно, этот тип думал именно так.
Кто-то закричал "не стреляй", кто-то "пристрели его", медсестра, случайно оказавшаяся в коридоре, просто завизжала, опознав, что мишенью является ребенок.
Фергасу было наплевать. Второй этаж, с учетом того, что первый - цокольный, не высоко... Бывало в его жизни и выше.
Он чувствовал, что уже просто не успевает переставлять ноги за той скоростью, которую развил.
Выстрел и толчок - были одновременно.
Препятствие в виде стекла разошлось под его массой на такой скорости как тонкая полиэтиленовая пленка, как по маслу. Звон осколков, боль, удар о голову - кажется, он рассек себе бровь.
Скажете - идиот? Да.
Скажете - псих? Да.
Ненормальный? Самый настоящий.
Но вспомните, как разочаровывались в детстве вы, когда не получали игрушки. Ведь тогда казалось, что весь мир вокруг тебя рухнул.
А теперь представьте, что бы вы почувствовали, если бы тот мир, в который вы верили, действительно бы рухнул у вас на глазах? Даже если вы просто так считали?
Он приземлился на асфальт, упал, и немного прокатился. В глазах потемнело, но не на долго. Что гнало его сильнее? Страх или обида? Спросите вы Бенедикта сейчас, он бы ответил, что страх.
Но мы же оба понимаем, что он солгал?

Выпить. Надо бы выпить. Почему бы не выпить? По-крайней мере на пару часов можно будет забыть обо всем на свете. На него свалился неожиданный выходной. В кои-то веки не нужно никуда спешить. Никаких трупов, звонков посреди ночи с требованиями срочно приехать, дрянного кислого кофе из автомата и вредных пончиков. Вся его бумажная работа легла на чужие плечи. Это же прекрасная возможность пожить в свое удовольствие! Разобраться с делами, которые он вечно откладывал на потом из-за работы. Перестать делать вид, что не замечает измен жены, и, наконец, поговорить с ней об их будущем. Если их будущее вообще существует.
Но завтра.
Все это ожидало его решения так долго, что подождет еще денек. А сейчас он пойдет в ближайший паб, который не упоминался бы в последнее время в криминальной хронике, где он еще никого не арестовывал, и его никто не знает, и напьется.
Хотя это слишком громко сказано. Пара кружок пива – это ведь такие мелочи. Всего лишь доза необходимая для утоления жажды. Не более того.
Перед уходом Лестрейд всучил папки с делами Донован, оставил ей строгие наставления, что бы держала его в курсе дела доктора Уотсона, впрочем, как и других событий, происходящих в отделе в его отсутствие, и бодрым шагом направился в сторону лифта. Задумавшись, как можно начать разговор с женой, чтобы он не свелся по обыкновению к выводу, что это он во всем виноват, Грегори чуть не столкнулся с Андерсоном.
Судя по лицу криминалиста, день у него тоже не задался. И он совершенно точно пропустил фиаско своего начальника, потому что в его взгляде не было ни следа сочувствия, жалости, или этого ужасного испуганного взгляда, с которым смотрят на бомбу, готовую вот-вот взорваться.
- А, привет. Ужасный день. Может, выпьем?
Лестрейд уже открыл рот, чтобы по привычке вежливо отказаться, но поспешно закрыл, смерив Джонатана угрюмым взглядом. Почему, собственно, нет? Это всего лишь Андерсон. Его подчиненный, верная ищейка, очень даже неплохой специалист, небезнадежный уж точно, чтобы там не думал и не говорил о нем Шерлок. Да, периодически Андерсон приходил к неверным умозаключениям, но все несовершенны.
А вот пить в одиночестве – это уже никуда не годится.
- С удовольствием, - ответил Лестрейд, вызвав лифт. И почему он раньше не соглашался? На лице Андерсона отразилась такая гамма эмоций и чувств, что Грег даже посетовал, что отключил телефон, и включение аппарата заняло бы  порядочно времени. Это непременно надо было запечатлеть на память.